Глава 89

Майринк рассказывает, как Гульберт вечером того же дня, когда застал жену с воздыхателем, напившись водки, практически без чувств валялся в “Салоне Лойзичек”, который впоследствии стал его постоянным убежищем. Однако он путает “Лойзичек” и “Батальон”. Такая деталь, как оловянная ложка, привязанная к столу цепочкой, ложка, которой Цвак отбивал время[1239], отсылает как раз ко второму заведению; более того, в комедии Шмидта “Батальон” ложки привязывались металлическими проводами не к столам, а к горшочкам.

“Лойзичек” Майринка, который заполонили подобные призракам проститутки, умалишенные дьявольские сущности, раскрашенные в различные цвета, одинаково далек как от “Батальона”, так и от настоящего “Лойзичека”. Таверна “У Лойзичека” – этот облезлый притон на улице Длоуга Тршида между Еврейской ратушей и Староновой синагогой просуществовала намного дольше других в Пятом квартале. Жизнь начиналась после полуночи: под музыку забытого пианино, на котором бренчал пожилой пианист – к нему все обращались “Господин маэстро”, – пели охрипшими голосами, распутницы подсаживались к пьяницам и выпивохам, чтобы потом удалиться. Хозяин Алуа Флориан, по прозвищу Лойза, или Лойзичек, толстый коротышка с впалыми плечами и вытянутым лицом, по форме напоминающим шишку, покончил с собой, как и Дейл[1240].

Все эти кабаки и харчевни были сделаны из одного теста, эти волчьи логова, эти барные стойки с потными лбами и склоненными от крепкого пива головами. Но Густав Майринк превращает пошлый “Лойзичек” в место встреч, объединяющее колорит Сецессиона с дьявольщиной гофмановского пошиба, предшествующей Гофману, в непристойный и вместе с тем сюрреалистический балаган, в пещеру с магическими масками и сомнительными привидениями, с разрисованными шутами, у которых черные круги под глазами и печать ангела смерти на челе.