Глава 62

Тех, у кого хватит терпения прочитать эту книгу, ожидает в финале приятное слово “конец”. А пока посмотрим, какие черты отличают пражского Голема? Легенды оправдывают создание Голема необходимостью защитить евреев от погромов, учиняемых христианами под предлогом мести за якобы совершаемые ими ритуальные убийства. А самым злостным врагом обитателей пражского гетто, по легенде, был некий Тадеуш, фанатичный ксендз, клеветник и мошенник, – такой негодяй, что даже виселица под ним прогнулась бы.

Голем Мараля проявил себя как помощник еврейского народа в его бедах, как глиняный страж еврейского квартала. Он обходил по ночам кривые улочки гетто, особенно в период между Пуримом и Песахом, обращая в бегство всякого, кто вызывал его подозрение, и следил за тем, чтобы какой-нибудь бродяга не спрятал в еврейском доме труп христианского младенца. Однажды ночью он подкараулил толстого мясника Гавличека, который хотел подкинуть в дом задолжавшего ему богача Мордехая Майзеля эксгумированный труп младенца, спрятанный в брюхе зарезанной свиньи[876].

Вот почему Иосиле Голем наделен сверхчеловеческой силой. Будучи неуязвимым, он избегает любых ловушек, пересчитывает кости мерзавцев своими ручищами, обращает в бегство врагов. Кроме того, он может становиться невидимым благодаря амулету из кожи лани, покрытому каббалистическими формулами, – талисману, подобному тем, о которых рассказывает Елиазар из Вормса[877].

Созданный для исполнения защитных функций, пражский Голем был лишь инструментом в руках раввина, который управлял им как слепым орудием, тараном. И потому в своем безграничном рабском подчинении он не нуждался в разуме: он всего лишь болван, простофиля, увалень. Одно высказывание, приписываемое Йехуде Лёву, утверждает, что движения этого увальня (нем. Tolpatsch) “напоминают движения автомата, послушного воле его создателя”[878]. Но из-за того, что Голем выполнял команды буквально, он часто попадал в смешные ситуации, о которых повествуют сказания, но порой и хитрецов оставлял в дураках[879].

Однажды, когда Голема послали купить яблок на рынке, der dumme Hans (нем. “глупый Ганс”), этот простофиля потащил за собой по улицам Праги продавщицу со всем ее прилавком и с корзинами фруктов[880], подобно слуге, который, услыхав приказ хозяина: “Принеси мне апельсин”, вырвал с корнем апельсиновое дерево и, взвалив его на плечи, понес хозяину. Если ему приказывают набрать воды, Йозеф заливает весь двор[881]. Если Перл, напоминающая ветреных жен раввинов из хасидских легенд, посылает его купить рыбы, Иосиле, рассвирепев от того, что карп ударил его хвостом по лицу, выбрасывает рыбу обратно в реку и возвращается с пустыми руками[882]. Лучше вовсе не поручать Голему дел по хозяйству – не приспособлен он убирать со стола или подметать кухню.

Рабби Лёв, благодаря своему всеведению, сотворенным им чудесам и тому, как он управляет своим слугой-паладином, превращается в цадика, в Wunderrabbi, из племени чудаковатых святых, которыми полны хасидские рассказы. Не случайно непрестанно строивший козни против евреев желчный кровопийца Тадеуш, придя в бешенство из-за того, что Голем своими странными действиями сводил на нет все его интриги, назвал рабби Лёва чернокнижником. Благодаря Иосиле рабби также избегает отравления ядом, который мерзавец Тадеуш, что сам противнее лошадиного клеща, подмешал к хлебной закваске[883].

В то время как польская Golemsage (легенда о Големе), связанная с рабби Элияху из Хелма, уже встречается в xvii и xviii веках, пражская легенда восходит к романтической эпохе. Впервые она рассказана в сборнике мифов, курьезов и анекдотов из еврейской жизни, который еврейский издатель из Богемии Вольф Пасхелес публиковал на немецком языке под названием “Sippurim” с 1847 по 1864 г. До этого времени ни один документ (даже хроника Давида Ганса 1592 г. и биография рабби Лёва 1718 г.) не упоминает Голема, вылепленного Ма-а-ралем. До этих дат любой разговор о големах относится только к глиняным куклам галицийских раввинов. Из сборника “Sippurim”, вышедшего в пяти томах, черпали сведения все последующие пересказчики этой легенды, от Врхлицкого до Карасека и от Йирасека до Майринка. Следует считать подделками письмо рабби Лёва о создании Голема, датированное 1583 г. (на самом деле этот документ создан не раньше 1888 г.), и “Народную книгу” (“Volksbuch”) 1909 г. – под названием “Wunder des Rabbi L?w” (Niflaoth MHRL), ложно приписываемую одному из современников великого гаона. Сводом и переработкой этих источников стала книга Хаима Блоха “Пражский Голем” (“Der Prager Golem”, 1920)[884].

Так сага о рабби Лёве разрослась до того, что затмила славу легенды из Хелма, а Прага стала основным Schauplatz (нем. “место действия”) големических легенд. Эти легенды включают в биографию Маараля воспоминания о проделках Фауста из “Народных книг” (“Volksb?cher”) и комедий чешских кукольников, – но прежде всего, сближают его фигуру с хасидскими традициями. Пронизывающая их элементарная магия, анекдотичность, некоторое безрассудство (me?uge) раввина, а также прерывание молитвы и задержка службы Шаббата в синагоге – все это отдает хасидской традицией и ее приемами. И пусть мрачная, опасная Прага и зловещий нрав глиняного колосса контрастируют с атмосферой бесшабашных шуток, столь типичной для хасидизма. Между этими двумя героями – рабби Лёвом (воплощением трагедии познания, по легенде – знатоком каббалистической премудрости) и Исраэлем Бааль-Шем-Товом (чудотворцем из Подоли, местечковым экзорцистом, торговцем талисманами и целебными травами, далеким от анагогических мудрствований и казуистической талмудистики) – всегда будет пролегать пропасть.

В пражском цикле легенд о Големе расширен мотив внезапного помешательства глиняного колосса, который в канун Шаббата чуть не разрушил не только еврейское гетто, но и Прагу, и весь мир. Шем-Гамфораш, провоцирующий оживление Голема и возбуждающий в нем разрушительную злобу, в этом цикле становится магическим инструментом, инструментом-персонажем, как золотая прялка в балладе Карела Яромила Эрбена, и в то же время охранной грамотой, сатанинской ловушкой, демонической приманкой.

Но в пражских легендах о Големе также затронута тема восстания манекена против его создателя, материи против инструмента, слуги против хозяина. И наконец, рассматривая тесную связь между рабби Лёвом и его андроидом, можно прийти к выводу, что Голем – это мрачное Alter ego, ужасный Doppelg?nger (нем. “двойник”) раввина. Этим я не утверждаю, что и рабби Лёв обладал отвратительным и склизким лицом, как у его глинистого Джекила, но, конечно, порой даже он, на равных со своим гротескным Knecht (нем. “слуга”), кажется в этих легендах вестником из страны призраков – Лемурии.