Глава 45

Но подобной гипотезе противоречит последующая судьба Келли, прозванного Engelender (старонем. “англичанин”[664]). Он пользовался и благосклонностью графа Вилема из Рожмберка, и занимался алхимией в лабораториях Крумлова и Тршебони, внося свой вклад в постепенное разорение этого маркграфа, одержимого страстью к спиритизму. В 1586 г., когда Ди был изгнан из Праги, Рудольф II позвал в Пражский Град длинноволосого шарлатана Келли, хотя Вилем и не желал его отпускать.

Келли прописал монарху ревень от ипохондрии, а с помощью одной капли красной тинктуры превратил в его присутствии ртуть в золото. Рудольф, убежденный, что нашел жемчужину среди адептов, луч солнца среди светил, наградил его подарками и почестями, назначил императорским советником и, поскольку Келли утверждал, что происходит из ирландского дворянского рода, в 1588 г. возвысил его, посвятив англичанина в богемские рыцари[665]. Келли задрал нос, стал одеваться по-княжески и корчить из себя всеведа, открывшего тайну мироустройства.

Время от времени он отправлялся в Тршебонь, где под защитой Рожмберка скрывался Джон Ди. Со своим старым соратником он объезжал окрестности, охотился в местных лесах и рыбачил в прудах, столь многочисленных в тех местах. Однажды осенью по вине пьяного кучера они свалились с каретой в ров, и рыбаки с трудом их вызволили[666]. Тем временем и император, и Рожмберк напрасно ждали от Келли “философского камня”. Если Рудольф возвел его в рыцари, то Рожмберк в 1590 г. даровал ему два феода близ Йилове – Либержице и Нова-Либень, каждый с прилегающими деревнями[667].

С помощью собственных заработков и приданого жены Иоганны, чешки из зажиточного рода, Келли приобрел в Йилове пивной завод, мельницу, несколько домов и постепенно присвоил себе монополию на снабжение продовольствием в этом районе, где завышал цены по собственному произволу. Протесты горожан не могли ему помешать, потому что алхимик считался одной из знатнейших особ в королевстве. Его младший брат тоже достиг земли обетованной: выдав себя за ирландского рыцаря, он взял богатую жену благородных кровей и за приданое купил два имения у “безухого”[668].

В Праге Engelender проводил время в кутежах и распутстве и купил два дома в Новом Месте: в одном из них, “Dobyt?? trh” (чеш. “Скотный рынок”), до Келли, согласно романтической традиции, проживал доктор Иоганн Фауст[669]. Говоря о шарлатанах рудольфова города, невозможно пропустить Фауста: в книгах о докторе Фаусте (нем. “Faustb?cher”), самая древняя из которых датируется 1587 г., этот чернокнижник, путешествуя по Европе на спине Мефистофеля, превратившегося в крылатого коня, “подобного верблюду”, пролетал и над Прагой[670]. Невозможно найти более колдовского и призрачного места для Фауста (чеш. “Faust?v d?m” – “дом Фауста”), чем “Dobyt?? trh”, о котором мы расскажем впоследствии, – в этом месте народная фантазия поместила тюрьмы, казни, заговоры, заживо погребенных, – идеальное место для некромантов, благодаря его виселицам и мандрагорам[671].

Согласно легенде, которая заставляла раздуваться от гордости романтиков, Фауст был чехом, мастером чернокнижных наук, а именно – мастером некромантии и книгопечатания. Звали его Счастливый (чеш. “??astn?”), или Faustus. Во время гуситского восстания он якобы эмигрировал в Германию, взяв имя Фауст или ди Куттенберг, по названию родного местечка (по-чешски – Кутна-Гора). То есть он был не кем иным, как Гутенбергом, изобретателем книгопечатания[672]. В поэме Яна Эразима Воцела “Лабиринт славы” (“Labyrint sl?vy”, 1846) богемский бакалавр Ян Кутенский, после поражения таборитов Прокопа Голого близ Липани (1434), отчаявшись, предается спагирическому искусству с помощью дьявола Духамора, которому он продал душу. После того как жертва, принесенная влюбленной в него Людмилой, освободила его из когтей Сатаны, он поселяется в Майнце и здесь изобретает книгопечатание, к вечной славе славянского народа. Но в фольклорных кукольных комедиях, в театре марионеток (pirmplata)[673], Фауст остается все тем же, куда более привлекательным персонажем “Народной книги” (нем. “Faustb?cher”), хотя в столице Португалии, где он вызывает ко двору “Александра Великого в мантии чешского герцога и прекрасную Элеонору в турецком платье”, он фигурирует рядом с комической чешской куклой Кашпареком, водящим за нос чертей[674].

Но вернемся к Келли: его удача и известность выросли всего за несколько лет. Однако не вечно смеяться жене вора. На вершине ярмарочного шеста оказалась посмертная маска. В апреле 1591 г. он убил на дуэли придворного Иржи Хунклера[675]. В тот же день удача от него отвернулась. В приступе гнева император, которому надоело напрасно ждать “философского камня”, подписал указ об аресте Келли. Алхимик попытался достичь Тршебони, чтобы найти прибежище в “эльдорадо” Рожмберка, но сыщики схватили его на постоялом дворе в Собеславе, где он ожидал смены лошадей. Келли обнажил шпагу, но был схвачен и заточен в башню Худерка в замке Кршивоклат[676].

В тюрьме Келли метался, словно дикий зверь. Еду ему передавали через узенькое отверстие. Потом он объявил голодовку и заболел от истощения. Испугавшись, что алхимик умрет, так и не открыв формулу, Рудольф послал одного из придворных врачей излечить узника. Но, поскольку пленник не хотел выдавать секретов своих перегонных кубов двум подосланным к нему советникам, император ужесточил заключение. Несговорчивый и грубый узник стал доставлять еще больше неприятностей, когда Рожмберк вступился за своего протеже. Управляющий башни Худерка получил приказ выведать у узника таинственный рецепт, хотя бы под пытками, но Келли словно воды в рот набрал[677]. Тем временем его семья изнывала от нужды, потому что осенью 1591 г. Рудольф наложил секвестр на имущество англичанина, доверив это двум имперским комиссарам, которые и разграбили все имущество. Жена Келли по уши влезла в долги, чтобы облегчить заключение мужу.

Келли просидел в Кршивоклате более двух лет. Потеряв всякую надежду на милость или на честный суд, он хотел бежать и, подкупив одного из часовых, однажды ночью попытался спуститься из окна башни. Но веревка оборвалась, и Келли упал в ров. Его нашли утром, без чувств, со сломанной ногой. Рудольф сжалился и позволил семье отвезти Келли в Прагу, где хирург был вынужден ампутировать ему ногу и заменить ее деревянным протезом.

Вот так в шеренге хромых странников искалеченное подобие Келли (Деревянная нога, Безухий) сближается с подобием Тихо Браге с носом-протезом и составными усами, написанными Арчимбольдо. Келли так и не был допущен ко двору, где, затмевая его, блистали другие фавориты. Имущество ему было возвращено, но комиссары довели семью до столь плачевного состояния, что жене Келли пришлось продать драгоценности, чтобы хоть как-то восстановить утраченное[678]. Алхимия доходов более не приносила. Вилем Рожмберк умер в 1592 г., а его брат Петр Вок предпочитал держать в Тршебони гарем экзотических красавиц, а не тратить деньги на дистилляции. История Келли подтверждает правильность поговорки, что мошна алхимика сделана из кожи хамелеона, потому что она наполнялась только воздухом и ветром. Келли отказался от принадлежавших ему многочисленных сельских домов и имений, но утихомирить толпу кредиторов не удалось, и Рудольф в ноябре 1596 г., воспользовавшись в качестве предлога его долгами, заточил Келли в тюрьму замка в Мосте. Чтобы быть с ним вместе, жена, отказавшись уйти в монастырь, переехала с двумя детьми в этот городок.

Из тюрьмы Келли послал Рудольфу свой трактат “О философском камне” (лат. “De lapide philosophorum”) вместе с письмом, в котором объявлял себя невиновным, утверждая, что людям всегда будет свойственно освобождать Варавву и распинать Христа. В ответ ему ужесточили заключение. Так шарлатан становится беспомощным нищим мучеником, отождествляющим себя с Христом. Теперь, достойный читатель, вместо роскошного представления с глазурованными сосудами, лысыми деревьями и прозрачными сферами, в которых совершается бракосочетание элементов, ты станешь свидетелем крушения низвергнутого хвастливого алхимика, и не в образе поверженного Икара в брейгелевском море опалового тумана, но как последнего мошенника в холодном аду богемской тюрьмы. Если обработку металла уподобить Страстям Христовым, то не меньше металла страдает в перегонном кубе тюрьмы шарлатан с отрезанными ушами. И более того, если субстанции в атаноре познают только временную смерть, поскольку во Христе они воскреснут, сублимированные, то для Безухого не будет воскресения во славе, но лишь смерть без возврата.

Летом 1597 г. жена Келли попросила у императора аудиенции, но один из камергеров пригрозил арестовать ее как сообщницу, а ее детей сослать в монастырь. Тогда алхимик решил повторить попытку побега. Брат, приехавший в Прагу, должен был ждать его в карете под замком в Мосте. Но вот ведь проклятая судьба! И на этот раз веревка порвалась, и Келли упал в ров, сломав себе вторую ногу. Вернувшись обратно в тюрьму, он лишил себя жизни, выпив яда, который втайне принесла ему жена, – это произошло 1 ноября 1597 г.