Публичные дома

/203/ В Петербурге публичный дом находится к западу от императорского дворца, через одну улицу от него. Публичные дома разрешены правительством, и поэтому [в них] ходят чиновники и простой народ.

В июле месяце года свиньи супруги Безбородко, супруги Турчаниновы, Соймонов, Юсупов, Буш, Струговщиков, Кирилл [лаксман], взяв с собой и Кодаю, поехали на дачу Соймонова на Каменном острове, чтобы устроить загородный банкет. На обратном пути [они] вышли из карет прогуляться и все шли пешком. Когда подошли к понтонному мосту, жена Турчанинова, Софья Ивановна (в прошлом она была фрейлиной императрицы и для женщины имела высокий ранг), спросила у Кодаю, бывал ли [он когда-нибудь] в публичном доме. Он ответил, что не приходилось, Тогда [турчанинова] что-то прошептала мужу [на ухо], а потом усадила мужа и Кодаю в одну карету, все [остальные] тоже уселись по каретам и погнали лошадей. Подъехали к какому-то дому. Дом был шестиэтажный, большой, около 40 квадратных саженей, [внутри дома] был большой двор. Вообще дом был великолепный и красивый. [их всех] проводили в комнату на четвертом этаже и оставили [там]. Через некоторое время пригласили спуститься на третий этаж, в комнату около 15 квадратных саженей, отделанную красивым камнем. В центре комнаты был накрыт стол и расставлены стулья. На противоположной стороне под окнами также стояли стулья в один ряд, а на окнах в горшках были различные диковинные цветы, [в воздухе] чувствовался их аромат. Когда все уселись на стулья, подали вино, закуску, фрукты и так далее. В прическах у прислуги было много искусственных цветов, она была так красиво напудрена и нарумянена, что даже не походила на простых людей. Некоторое время спустя /204/ пришли девятнадцать молодых женщин, украшенных цветами; [они] поклонились гостям. По виду они напоминали немок. Поклонившись, все уселись на стулья, стоявшие под окнами. Они были такие очаровательные, такие красавицы, [про которых говорится: "При взгляде на них] от восторга рыба утонет, дикий гусь на лету упадет"[448].

[Пораженный] всем [этим] великолепием, Кодаю потихоньку спросил у [софьи] Ивановны [Турчаниновой]: "Чей это дворец?" А [она] только мигнула: помалкивай мол. Тогда он попробовал обратиться к служанке Ивановны, но та ничего не ответила и только засмеялась.

Между тем начался пир; Ивановна, которая отличалась веселым и живым характером, вдруг встала, подошла к сидевшим на стульях молодым женщинам и сделала им знак [они], наклонившись, встали и, поднимая руки, начали танцевать. А прислуживавшие [девушки] стали петь и играть на скрипках и европейском кото. Их мелодии волновали душу.

Юсупов, искусный музыкант, тоже взял скрипку и, подыгрывая девушкам, стал петь. [его] голос был такой чистый и сильный, что, как говорят, "даже пыль на балках взлетала". Только Кодаю, сдерживая улыбку, слушал непривычные звуки музыки и непонятные слова песен. Постепенно все захмелели, мужчины и женщины начали вставать из-за стола и танцевать парами по залу. Когда кончили танцевать [первые] четыре человека, они сделали поклон следующим, и начали танцевать другие.

Тогда Кодаю снова спросил Софью, чей же это дворецб [на этот раз] Софья, засмеявшись, сказала, что это публичный дом, и приказала одной из девушек-прислужниц показать комнаты девиц. Девушка повела его в комнаты главной девицыб [оказалось, что] там три комнаты. В первой, размером около 10 квадратных саженей, на стенах висели стеклянные зеркала, /205/ картины, стоял стол, цветы в горшках и так далее. Вторая комната, около 8 квадратных саженей, была украшена бильярдным столом (стол, на котором бьют по шарам), шахматной доской, скрипкой, европейским кото, книжным шкафом, подзорной трубой и другими вещами. Последняя комната — совсем небольшая спальня. В ней стояла кровать, завешанная шторой из шелкового люстрина, вышитого золотой нитью. Одеяло на кровати из белого шелка с зеленой красивой подкладкой, толстое, внутри набитое птичьим пухом, а снаружи разноцветными нитками расшитое цветочными узорами. Поверх одеяла накинуто белое полотняное покрывало, украшенное со всех четырех сторон кружевными цветами, и уложены шесть подушек (в России один человек пользуется тремя подушками).

Сбоку [от кровати] — место, отгороженное ширмой, за которой протянута алая веревка. Там вешается одежда.

Под окном два комода для белья. Один сделан из красного дерева, другой — из иудина дерева. Над ними висели две войлочные шляпы зеленого цвета. Обе они украшены позолоченной проволокой и красивыми перьями и покрыты сверху сеткой (занавеска, которую надевают поверх шляпы. См. рисунки одежды). Сбоку стоит кровать суги[449]. Все остальные комнаты в общем такие же.

Плата девице 5 рублей серебром, за кушанье платят особо. В этом доме живет двадцать пять прославленных красоток, а кроме того очень много молодых девочек. Нижний этаж сдается под кабак, во втором этаже — жилые помещения и кухня, а с третьего этажа и выше — комнаты для [приема] гостей.

В тот день [посещение дома] ограничилось только пиршеством, после наступления сумерек все вместе вернулись домой.

Однажды, спустя некоторое время, когда Кодаю шел домой из императорского дворца, ему пришлось проходить мимо этого дома. Девушки-прислужницы сразу же узнали его и стали звать, чтобы он обязательно зашел к ним, и затащили его. Когда он вошел в дом, встречать его вышли все девушки и стали наперебой ухаживать за ним, /206/ уговаривая, чтобы он остался на ночь. Принесли вина и закусок и сказали, что он должен выбрать себе пару, [они сами] отобрали пять наиболее известных девушек, и те стали между собой спорить, которую из них он должен взять, ибо он был очень необычным гостем. Решили тянуть жребий, он достался девице по имени Елизавета, и этим было решено, что парой Кодаю будет она. Тем не менее все пять девиц всю ночь провели около него, окружив его и расспрашивая о нравах и обычаях японских проституток, о том, какие у нас "зеленые дома"[450] и так далее. Так в разговорах [с ними он] провел всю ночь, а наутро, когда собрался идти домой, Елизавета подарила ему шелковый шейный платок, три картинки и три рубля серебром. [он] упорно отказывался, но [она ничего] и слышать не хотела, и ему волей-неволей пришлось возвращаться с подарками.

Как-то раз после этого ему снова довелось проходить мимо этого дома, и он решил зайти, чтобы поблагодарить за прошлый прием, [ему] навстречу вышла сама хозяйка с мужем[451] и сказала: "Сегодня мы с мужем приглашаем вас быть нашим гостем, обязательно оставайтесь на ночь". И [они] устроили целое пиршество [для него], и [он снова] провел [с ними] всю ночь, рассказывая о нашей стране. А утром, когда уходил домой, [ему] подарили пятнадцать рублей серебром.

Перед отъездом на родину Кодаю зашел к ним попрощаться, и, когда он уходил, Елизавета подарила ему на прощанье вязаные чулки и лекарства в дорогу. Кирилл [лаксман] смеялся над Кодаю, что тот каждый раз, как идет в публичный дом, получает там подарки, и, подшучивая [над ним], говорил: "Кодаю, ты счастливый человек! [ты] можешь теперь бросить все [свои] дела и жить на подарки, которые [тебе] дают проститутки. Лучшего способа и не придумаешь!"

Публичные дома имеются в Петербурге в трех местах и на Васильевском острове в трех местах. Говорят, что плата в них разная — от 5 до 1 рубля серебром. Кроме того, есть еще тайные логова отдельных проституток в различных местах. /207/ Правила там очень строгие, и если обнаружат такую нелегальную проститутку, то наказывают не только ее, но и ее гостя.