На Ореховом острове
Имя крепости дал Ореховый остров, на котором она расположилась. Уже много позже, вернув крепость после векового господства в ней шведов, царь Петр, обыгрывая этот образ, скажет: «Твердый попался Орешек». Но с момента своего основания крепость всегда верой и правдой служила России.
Орешек – Нотебург – Шлиссельбург
А основал Орешек внук Александра Невского – князь Юрий Данилович в 1323 году. Место ее расположения действительно уникальное – на острове в истоке Невы.
Остров невелик: примерно 500 метров в длину на 350 – в ширину. Первая крепость была крошечной и занимала только пятую часть и без того небольшого пространства. Но сильные течения Невы, крутые берега и активное строительство новых укреплений вскоре сделали Орешек практически неприступным.
«…в серебристых водах Ладоги отражается крепость Шлиссельбург, прикрывающая вход в озеро», – восторженно отметил в своем дневнике 1850-х годов путешествующий по России знаменитый французский писатель Александр Дюма.
Выгодное местоположение крепости, сделавшее ее важнейшим плацдармом между Ладогой – Невой – Балтикой, стало и ее роком. Воевать приходилось чуть ли не ежегодно.
В год ее основания – 1323-й в Орешке подписали мирный договор между Россией и Швецией, окончивший тридцатилетнюю войну. Впервые со времен долгих воин и столкновений новгородцы и скандинавы решили определиться с границей. Поделили Карельский перешеек пополам. Левая сторона с Выборгом и выходом к Финскому заливу отошла к шведам, правая с крепостью Корела и побережьем Ладожского озера осталась российской.
Но в 1338 году шведы снова пошли в атаку на новгородские земли. В 1348 году извечным противникам удалось захватить Орешек. В 1349-м новгородцы ее отбили… И так далее, и так далее.
В сентябре 1611 года шведские войска под руководством Делагарди осадили крепость и после девятимесячной осады, в мае 1612 года, взяли ее измором. По результатам Столбовского мира 1617 года Орешек с новым именем Нотебург, которое по-шведски означало «Ореховый город», перешел под власть Швеции.
Уже знакомый нам Адам Олеарий в своей книге о путешествии в Московию жаловался на невозможность находиться в Нотебурге из-за комаров: «не видно было с ладонь свободного от них воздуха…»
И тут же добавляет: «Жители называют их „русскими душами“».
И позже, когда Олеарий начинает рассказывать историю взятия крепости, становится понятно, почему шведы испытывают «угрызения совести». Да, в каждом комаре им виделась месть погибших русских воинов.
Дальше Олеарий пишет:
«Нам говорили, что осажденные русские держались вплоть до последних двух человек. Когда они по капитуляции должны были выступить со всем скарбом и имуществом и со всеми находившимися при них людьми, то вышли только эти двое. Когда их спросили, где же остальные, они отвечали: остались только они одни…»
Посторонний в русско-шведской войне немец итожит разговоры:
«Вообще русских хвалят, что они гораздо храбрее и смелее…»
Для Петра I возвращение Орешка – Нотебурга было делом чести. После конфуза петровской армии под Нарвой в начале Северной войны Карл XII посчитал, что русские больше не опасны, и ушел воевать в Польшу.
А Петр начал строить планы новой атаки на Швецию. Поразмыслив, он понял, что Нарва ему не нужна, поскольку не решает никаких стратегических целей. А вот своя, но отобранная крепость Орешек, имеет ключевое значение. Она как пробка затыкает и закрывает русским выход в Неву и Балтику. При этом она прикрывала пиратский флот шведов, которые свободно плавали по Ладоге и, когда хотели, разоряли русские поселения.
Сначала Петр хотел взять крепость зимой, перейдя Неву по льду. Но лед в том году был неустойчивым. От этой идеи отказались. Начали тайно готовить штурм… аж в Архангельске, скрытно перебрасывая натренированные войска к берегам Волхова.
Петр боялся, что любая утечка позволит шведам развернуть свою армию и прийти на поддержку Нотебурга. К счастью, шведы никакой опасности не чувствовали.
Чтобы окончательно запутать противника, полководцы Петра – Б. П. Шереметев и П. М. Апраксин предприняли несколько набегов на Карельский перешеек и Ингрию. А в конце сентября началась осада самой крепости. Обстрелы серьезно разрушили стены, внутри цитадели начались сильные пожары.
Но когда в начале октября начался штурм, обороняющиеся отбрасывали один за другим накаты русской армии. Потери были огромными. После 13 часов непрерывных боев, Петр уже думал отойти. Но тут гарнизон вывесил белый флаг.
Радости Петра не было предела. Это была его первая победа над шведами после многих лет большой работы, подготовки, неудач. Петр писал одному из своих соратников: «Правда, что зело жесток сей орех был, аднака, слава богу, счастливо разгрызен».
Петр не стал возвращать Нотебургу историческое имя «Орешек», а назвал его «Ключ-город» – Шлиссельбург, намекая, что отныне в руках государства Российского ключи от Ладоги.
Царь настолько увлекся своим военным трофеем, что провел в Шлиссельбурге почти два месяца. Он не только лично контролировал восстановление крепости, но и укрепил ее новыми редутами, защитив наиболее слабые с точки зрения фортификации берега.
Но успех Петра развивался дальше. Он основал Санкт-Петербург, выиграл Полтавскую битву, брал штурмом и осадой города в Балтии. Интерес к Шлиссельбургу отошел на второй план. И у крепости, прославившейся ратными подвигами, появилась «новая» профессия.
Крепость-тюрьма
При Петре крепость занимала всю территорию острова. По периметру крепостных стен расположены пять башен. Из них одна – Государева (Воротная) – четырехугольная, остальные круглые. Внутри крепости, в северо-восточном, дальнем от берега ее углу, возвышается еще один рубеж обороны – цитадель, которую наиболее романтичные гости острова называют еще «замком».
В этом-то укромном уголке и устроили первую темницу.
Первым знаменитым узником крепости стала единокровная сестра Петра I Мария Алексеевна (1718–1721). Она здесь находилась во время следствия по делу сына царя – Алексея, обвиненного в государственной измене. Вина же царевны Марии заключалась в том, что возвращаясь после лечения в Карлбаде, она встретилась под Либавой с опальным племянником. О чем они беседовали? Пока разбирались, прошло три года. К счастью, Марию Алексеевну оправдали.
В Шлиссельбурге также, по мнению историков, томились и умерли некоторые шведские военачальники. В частности, Карл Пипер, попавший в плен в Полтавской битве.
А вот после смерти Петра Екатерина I поместила сюда первую супругу императора Евдокию Лопухину, насильно подстриженную в монахини и до этого находившуюся в Свято-Успенском девичьем монастыре Старой Ладоги.
Крепость Орешек
Фото автора
Следующая императрица Анна Иоанновна заключила сюда князей Долгоруких и князя Д. М. Голицына, членов Верховного тайного совета, которые возвели ее на трон. Знатные вельможи рассчитывали, что смогут управлять Россией, а императрица будет выполнять только представительские функции. Анна Иоанновна перед вступлением на престол даже подписала документ, ограничивающий ее власть, который в историю вошел под названием «Кондиции». Но вскоре передумала и передала управление страной барону Эрнесту Бирону, а авторов «Кондиций» поселила в Шлиссельбурге.
Через 10 лет, после кончины Анны Иоанновны, их место в крепости занял Бирон, арестованный по приказу новой российской властительницы Анны Леопольдовны, племянницы почившей императрицы и регентши при малолетнем императоре Иване VI.
Вскоре и Иван VI стал узником Шлиссельбурга.
Высокопоставленные заключенные содержались в крепости тайно. Часто даже сами тюремщики не знали, кого охраняют. И это оказалось «так удобно», что в конце XVIII века на территории замка был оборудован Секретный дом с десятком камер для «особо опасных» преступников.
Секретный дом возвели при Екатерине II. «Просвещенная императрица» состояла в переписке с Вольтером. Вольтер восхищался широтой взглядов новой властительницы России. А в Шлиссельбурге сидели просветители, издатели журналов… Много лет в застенках провели вольнодумец Федор Кречетов и публицист Николай Новиков. При поступлении нового заключенного в предписании коменданту неизменно говорилось, что арестанта следует «принять и посадить в Шлиссельбургской крепости в одном из состоявших там порожних под номерами покоев так, чтоб никаких разговоров ни с кем не имел и содержан был наикрепчайше».
Из «покоев» бывшие узники на волю выходили больными и сломленными.
Ломали смелых людей с бойцовским характером плохое питание, холод и сырость, отсутствие света в камерах. Те, кому на роду было написано провести в казематах несколько лет, глохли, теряли зрение. Цинга лишала зубов, многие заболевали туберкулезом. Но хуже всего заключенные переживали невозможность общения, бездеятельность, отсутствие какой-либо надежды. Ведь секретное содержание предполагало абсолютную, полную изоляцию.
Следующую волну арестантов составили декабристы. Они проводили в Шлиссельбурге, как правило, немного времени – пока шло следствие. Но отправляясь после этого по этапу в кандалах в Сибирь, почитали за счастье выбраться из застенков.
Декабрист Иван Пущин ухитрился в крепости написать несколько писем родным и, положившись на одного из жандармов, хотел передать свои записи на волю. Жандарм передал письма в печально известное III отделение. Их бережно хранили в архиве «охранки», поэтому мы знаем некоторые детали и настроения декабристов. В частности, Пущин писал:
«В Шлиссельбурге я ужасно сдружился с Николаем Бестужевым, который сидел подле меня, и мы дошли до такого совершенства, что смогли говорить через стену знаками так скоро, что для наших бесед не нужно было лучше языка».
Пущин пользовался знаменитой в русских тюрьмах азбукой перестукивания. Азбуку придумал Михаил Бестужев, который находился в крепости так же в условиях полной изоляции. Он предполагал, что где-то рядом заключен его брат Николай. Николай Бестужев был морским офицером. Позже Михаил вспоминал, что именно этот факт послужил подсказкой, как наладить общение: «Брат мой был моряк и потому должен быть знаком со звоном часов на корабле, где часы или склянки бьют двойным, кратковременным звоном». Расположив буквы русского алфавита в определенном порядке, постучав в стену с определенными интервалами можно было передать небольшое сообщение.
Система получила массовое распространение в русских тюрьмах. Известно, что готовясь к лишениям народовольцы, даже изучали «бестужевскую азбуку» задолго до своего возможного ареста.
Под отдельным присмотром, безжалостным и суровым, находились участники восстаний в национальных окраинах России. Особенно жестоко обращались с польскими офицерами. Известно, что майор Валериан Лукасиньский пробыл в заточении почти полвека, из них – 38 лет в Шлиссельбурге. Он не попал ни под одну из амнистий. Когда польскому патриоту исполнилось 75 лет, даже комендант крепости обратился к императору Александру II с просьбой смягчить положение осужденного, разрешить свидание с родственниками. Царь позволил лишь выводить слепого и глухого старика на прогулку. Своих родственников тот так больше никогда и не увидел.
Царские власти одно время помышляли превратить Шлиссельбург еще и в солдатскую тюрьму. Но политические события в России все же убедили режим использовать крепость исключительно для «политических». Следующими жертвами этого «эксклюзивного» направления стали народники.
Анархист и один из идеологов народничества Михаил Бакунин пробыл в Шлиссельбурге три года. Но это время стало роковым для революционера. Из-за цинги он потерял все зубы, его здоровье было подорвано. Родственникам удалось вызволить Михаила Александровича. Он уехал за границу и в Лондоне рассказывал Герцену: «Страшная вещь – пожизненное заключение. Влачить жизнь без цели, без надежды, без интереса! Со страшной зубной болью, продолжающейся по неделям… не спать ни дней, ни ночей, – чтобы ни читал, даже во время сна чувствовать… я раб, я мертвец, я труп…»
После покушений и убийства Александра II в Шлиссельбург начали десятками отправлять осужденных народовольцев. Их содержали в жесточайших условиях. Известна история народовольца Айзика Арончика, достаточно молодого человека, которого парализовало в каземате. Несколько лет он обездвиженный находился в камере, так и сгнил заживо в возрасте 28 лет без какой-либо помощи и ухода.
Многие сходили с ума от невыносимых условий.
Видя безысходность своего положения, заключенные начали борьбу за свои права, нередко заведомо зная, что идут на смерть. Они понимали, что находятся под постоянным надзором. Об их участи докладывали царю. И обрекая себя на гибель, они считали, что это должно повлиять на участь других.
Крепость Орешек
Фото автора
Михаил Клименко повесился в камере – на вентиляционной решетке. Чтобы предотвратить повторения подобного, во всех камерах вентиляционные решетки были сняты.
Михаил Грачевский пропитал ветошь из своей одежды керосином из лампы, висящей в камере, обложил ею свою грудь, спину и поджог. Он умирал несколько часов в страшных муках. После этого случая все лампы в камерах поместили под специальные колпаки с замком…
Поскольку за нанесение оскорблений или нападение на охрану полагалась смертная казнь, некоторые заключенные начали провоцировать персонал тюрьмы. В 1884 году Егор Минаков ударил тюремного врача, был отдан под суд. На суде он заявил, что ударил доктора умышленно, чтобы добиться смертной казни. И Минакова расстреляли…
Какими бы не казались сегодня безумными попытки политических заключенных бороться за свои права, но мало-помалу каждый такой дикий случай приводил к облегчению участи их товарищей. Заживо похороненных в своих камерах народовольцев сначала стали выводить на короткие прогулки. Затем им разрешили работать, зарабатывать небольшие деньги, на которые в тюремной лавке можно было купить продукты, чай и табак. Потом удалось добиться совершенно невероятного – им начали давать для чтения книги. До конца XIX века в Шлиссельбурге узникам не полагалось читать ничего, кроме Библии. Зато к началу XX века тюремная библиотека насчитывала около десяти тысяч томов.
Обо всем этом вспоминает в своей книге «Вечерние огни» в очерке «Цветы Шлиссельбурга» Александра Бруштейн. Она в советское время была достаточно известным писателем и драматургом, но главным делом своей жизни считает участие в обществе «Группа „Помощь политическим заключенным“», которая в царской России боролась за права узников и собирала средства на облегчение их участи.
Каземат крепости Орешек
Фото автора
Революция 1905 года освободила многих политических заключенных в России, в том числе и из Шлиссельбургской тюрьмы. По воспоминаниям Бруштейн, в тюрьме крепости с августа 1884 года по 1905 год было заключено 68 человек. Из них 11 умерли от туберкулеза, 9 – сошли с ума, 14 – казнены…
На казнь привозили и мужчин, и женщин, в их числе был и участник готовящегося покушения на Александра III брат Ленина – Александр Ульянов.
Поражаешься силе воли этих узников. Они никогда, как правило, не молили о пощаде. Они демонстрировали потрясающую силу человеческого духа.
Напротив крепости Орешек, на противоположном берегу от Шлиссельбурга находится старый русский поселок. Он образован в начале 1880-х, когда в крепость привезли первых народовольцев. Фактически населенный пункт без названия – поселок Шлиссельбургских пороховых заводов. В 1922 году он получил имя Николая Морозова, в то время еще здравствовавшего бывшего узника-народовольца.
Николай Морозов участвовал в подготовке покушения на императора Александра II, но лично в убийстве царя участия не принимал. Его арестовали за месяц до взрыва при незаконном пересечении границы по возвращению из Европы, где он встречался с Карлом Марксом.
В крепости Николай Морозов провел 21 год. Несмотря на лишения, он выучил одиннадцать иностранных языков, написал множество трудов по химии, физике, математике, астрономии, философии, авиации, политэкономии. В советское время он стал известным ученым, почетным академиком Академии наук СССР. В 1939 году, в возрасте 85 лет закончил снайперские курсы и во время Великой Отечественной войны пошел добровольцем на Волховский фронт. Скончался Николай Морозов в глубокой старости уже после войны с фашистами.
Но на рубеже XIX–XX веков царский режим продолжил свои эксперименты в Шлиссельбурге. После подавления революции 1905 года снова потребовались тюрьмы. Одной из самых «совершенных» стала Шлиссельбургская крепость. Здесь, кроме одиночных камер, карцеров и темниц, оборудовали так называемую «новую тюрьму», где заключенных содержали в общих камерах без дверей, за отгороженными от коридора решетками. Новый корпус получил прозвище «зверинец». А Шлиссельбургскую крепость начали сравнивать с американским «Алькатрасом».
Политических начали содержать вместе с уголовниками. Тюрьма просуществовала до 1917 года, когда новая революция окончательно ее закрыла.
В первые советские годы Шлиссельбург существовал, как музей политзаключенных в царской России. Тюрьма вошла в историю, как один из самых страшных застенков. Известен только один случай побега в 1849 году из Шлиссельбургской тюрьмы – некоего авантюриста Александра Ромашова, которому помог охранник. Впрочем, радость свободы длилась недолго. Заключенного схватили через несколько часов в городе Шлиссельбурге. Больше он свободы не видел…
«Известный заключенный»
В романе Вольтера «Кандид», написанном в 1759 году, главный герой во время венецианского карнавала встречает человека в маске, который говорит о себе: «Меня зовут Иван, я был императором всероссийским; еще в колыбели меня лишили престола, а моего отца и мою мать заточили; я был воспитан в тюрьме, но иногда меня отпускают путешествовать под присмотром стражи».
Действительно, одна из самых загадочных страниц русской истории – короткое правление императора Ивана VI.
Анна Иоанновна, дочь царя Ивана V – брата и какое-то время соправителя Петра I, очень не хотела, чтобы трон достался наследникам великого реформатора России.
Она всячески ублажала дочь Петра Елизавету, которая вела роскошную и веселую жизнь, но престол намеривалась передать наследникам своего отца.
У царицы Анны была сестра Екатерина, вышедшая замуж за немецкого герцога Мекленбург-Шверинского. Престарелый супруг оказался настолько груб и невежественен, что в их отношения вскоре после свадьбы вмешался сам Петр. Он вернул двоюродную сестру в Санкт-Петербург. В этой романовской ветви росла девочка Анна Леопольдовна, которую уже Анна Иоанновна выдала замуж за еще одного немецкого герцога – Ульриха Брауншвейгского. В этом браке, как ни странно, вполне счастливом, родился мальчик Иоанн.
Его-то, названного в честь деда, умирающая Анна Иоанновна и провозгласила своим наследником. Регентшей при трехмесячном младенце стала его мать – Анна Леопольдовна. Впрочем, царствование продлилось недолго – с октября 1740 по декабрь 1741 года.
В России «назначение» нового императора восприняли без восторга. Но смирясь…
К дочери Петра Великого Елизавете никто не относился всерьез. Вздорная, ветреная светская львица. У нее было и так все настолько хорошо, что невозможно было даже предположить, что ей захочется взвалить на себя груз ответственности за огромную империю, которую порядком разорили забавы-причуды Анны Иоанновны и воровство ее «сердешного друга» Бирона.
Но Елизавета смогла совершить немыслимое.
6 декабря 1741 года, облачившись в мундир гренадера Преображенского полка, 31-летняя дочка Петра пришла в Преображенские казармы.
«Вы знаете, кто я? – спросила она. – Хотите следовать за мной?»
И солдаты хором ответили: «Как не знать тебя, матушка! Да, в огонь и воду за тобой пойдем, желанная!»
В сопровождении 308 (заметьте, подсчитано поименно) гвардейцев, Елизавета двинулась к Зимнему дворцу. Не встретив никакого сопротивления, она арестовала всю «чету Брауншвейнов», а также фаворитов того правления Миниха, Левенвольде, Остермана, и провозгласила себя императрицей.
Сподвижники Анны Иоанновны и опекавшие Анну Леопольдовну отправились в ссылку. Младенца Ивана новая императрица сначала хотела выслать за границу, но смекнула, что держать в вечно воюющей с Россией Европе провозглашенного и настоящего русского царя – верх безрассудства. После нескольких тюремных заточений семью отправили в Холмогоры. Там умерла Анна Леопольдовна, родив еще четырех детей.
Когда Ивану исполнилось 16 лет, его разлучили с отцом, сестрами и братьями. И заточили в Шлиссельбургскую крепость.
Судьба Ивана – не только один из самых таинственных, но и мрачных сюжетов русской истории. Мало что доподлинно известно о нем. Но в литературе события описаны. Одним из первооткрывателей темы стал Александр Дюма, путешествовавший по России в конце 1850-х годов. Может, он собирался написать новый роман наподобие «Железной маски», но изложил ход событий только в своих описаниях путешествия.
В 1879 году судьбе Ивана посвятил свой роман «Мирович» русский писатель Григорий Данилевский. В центре художественного произведения – реальный персонаж, подпоручик Василий Мирович, молодой офицер, представитель знатного, но лишенного богатств за поддержку гетмана Мазепы малороссийского рода.
По официальной истории Мирович действительно предпринял попытку освободить царя Ивана из заточения.
После смерти Елизаветы вновь возникла странная ситуация с наследованием российского престола. Императором провозгласили Петра III – племянника Елизаветы. Но после его отречения властительницей стала Екатерина II, которая никаких кровных уз с Романовыми, по совести говоря, не имела. Не справедливо? Несправедливо!
Данилевский в романе раскручивает тонкую тему. Он считает, что и сама Екатерина понимала шаткость своего возвышения. Она неуютно ощущала свое положение «мужниной жены» при другом живом императоре. И некоторые историки даже убеждены, что она сплела вокруг Ивана интригу, спровоцировав Мировича.
Известно, что 5 (16) июля 1764 года Иван погиб. Где был захоронен его прах – никому неизвестно. Мировича в том же году казнили на Сытненской площади в Санкт-Петербурге.
К счастью, история крепости не завершилась печальной славой самой суровой тюрьмы. В годы Великой Отечественной войны Шлиссельбургская крепость вновь продемонстрировала силу и мужество российского воинства.
Крепость-герой
В годы Великой Отечественной войны город Шлиссельбург был оккупирован гитлеровцами. Но как ни старались фашисты, крепость Орешек они захватить не смогли.
В 1941–1943 годах в течение 500 дней небольшой гарнизон бесстрашно оборонял крепость от немецких войск, которым так и не удалось переправиться на правый берег Невы, замкнуть кольцо блокады Ленинграда и перерезать Дорогу жизни.
В годы последней войны нанесены наибольшие разрушения крепости. Но средневековые стены и петровские бастионы выдержали натиск фашистских артиллерии и авианалетов.
18 января 1943 года крепость Орешек стала одним из плацдармов операции «Искра», прорвавшей блокаду Ленинграда.
Невский пятачок
Фото пресс-службы губернатора Ленинградской области
Памятник защитникам крепости в годы Великой Отечественной войны
Фото автора
В нескольких километрах от Шлиссельбурга в левобережном подходе к ладожскому мосту расположен уникальный музей, рассказывающий о семидневных ожесточенных боях по прорыву блокады. В основе экспозиции не только уникальные материалы и артефакты – свидетели тех событий. Центром стала грандиозная диорама размером 40 на 8 метров, которая позволяет воочию увидеть, как все происходило.
В нескольких километрах от диорамы, в городе Кировске находится место воинской славы нашего Отечества – «Невский пятачок». Здесь с сентября 1941 года Красная армия в ходе битвы за Ленинград захватила небольшой плацдарм и удерживала его. Предполагалось, что отсюда начнется наступление для соединения с рвущимися с востока основными силами Красной армии.
«Невский пятачок» вошел в историю, как символ мужества, героизма и самопожертвования советских воинов.
* * *
На протяжении многих веков захватчики пытались отторгнуть у России земли у берегов Ладоги и Невы. Но безуспешно. Те, кто отстаивал Россию на этих рубежах, покрыл свои имена немеркнущей славой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.