Глава 8 О богатыре

Вспомнился анекдот.

Сидят у костра трое: английский морской котик, американский зеленый берет и десантник Валера. Выпивают, закусывают. Изрядно набравшись, морской котик встает и заявляет:

— Я могу проплыть сто метров под водой, сразиться со взводом врага, отстрелять пятьдесят из пятидесяти по-македонски и вернуться живым тем же путем.

Тут встает зеленый берет:

— Это все ерунда. Я могу проплыть двести метров под водой, сразиться с ротой врага, отстрелять сто из ста по-македонски и вернуться живым тем же путем.

Ничего не ответил десантник Валера. Он просто встал и молча пошевелил пенисом угли.

* * *

Был у меня друг по фамилии Черняк. А звали его Валера. Росли вместе во дворе, играли. Однажды Валера еще перед армией купил себе «Жигули». Папа денег ему дал.

Черняк все делал в два раза лучше и сильнее, чем остальные. Все стакан выпивают — Черняк два. Все одну сигарету — Черняк пачку. Все сто метров бегут — Черняк километр. Все в шубах ходят — Черняк в майке.

Сам Валера был некрупный. Ручки не толстые, выглядел хиляком. Но на деле был настоящим русским богатырем. Сила в нем была огромная. Вот действительно, мог человек подковы ломать и гвозди в узлы завязывать.

* * *

Однажды рано утром он позвонил в мою квартиру и попросил дать ему баллонный ключ. Это такой крестообразный ключ, которым колеса от машины откручивают и обратно прикручивают. Я точно знал, что ключ у него есть. Я утром видел, как он с ним к «Жигулям» пошел.

— Зачем, — говорю, — тебе второй?

А он и отвечает:

— Я свой сломал.

Я дал ему свой. Мой был больше, для «уазика». Он был сварен из толстого стального прутка еще в советское время и служил до меня не одному поколению автомобилистов. Через десять минут пришел виноватый Черняк.

— У тебя, случайно, нет еще одного ключа?

— Нет… А чего, тот не подходит?

— Я его тоже сломал… — ответил Черняк и виновато потупил взор.

Однажды утром мы с ребятами вышли покурить на козырек подъезда, через слуховое окно на лестнице у мусоропровода. Была зима. Мороз. Дворник мел асфальт под козырьком. Позвонили Черняку, чтобы он тоже выходил. Через минуту пришел Валера. В трусах и красный. От него валил пар. Мы стояли в зимних одеждах.

— Ты чего?

— Когда вы позвонили, я в ванне лежал, в кипятке, но друзья же важнее, вот я и вышел.

Мы не удивились. Понимали: Черняк не такой, как все, он не простудится. Валера был немного пьяненький. В этот воскресный день, прямо с утра, принял бутылочку водочки. А в ванну лег, чтобы сильнее забрало.

МЫ МИРНО БЕСЕДОВАЛИ, А БОГАТЫРЬ, ИСХОДЯ ПАРОМ, ПРОГУЛИВАЛСЯ ПО КОЗЫРЬКУ. ВСЕ БЛИЖЕ И БЛИЖЕ К КРАЮ. МЫ ГОВОРИЛИ: «НЕ РИСКУЙ». НО ОН СТАЛ ПОСЛЕ ЭТОГО ХОДИТЬ УЖЕ ПО РЕБРУ.

Через двадцать минут Валера обсох. Сначала он встал на краю козырька как вкопанный. А потом внезапно рухнул навзничь. На едва запорошенный снегом асфальт. Дворник вздрогнул. Вороны разлетелись. Мы склонились над бездной. Черняк встал. Рванул ручку подъезда. Магнитный замок взвизгнул и повис на проводах. Валера вылез на козырек и как ни в чем не бывало закурил. Он не заметил произошедшего.

* * *

Черняк любил драться. И всегда ему было мало. Боли он не чувствовал и был за справедливость. Однажды ему выстрелили в лицо из газового пистолета. Он оторопел. Схватил своей клешней пистолет, сломал пальцы стрелявшему и погнался за ним. Но быстро потерял интерес к жертве. Он не помнил зла и легко прощал.

Однажды во дворе мы пошли поссать за «Газель», ну как маршрутки ходят — вот такая «Газель». Черняк и говорит:

— Спорим на щелбан, что я «Газель» перессу.

— В смысле? — спросили мы.

— А вот так, — сказал Черняк и извлек из штанов прибор средних размеров. Щелбаны получили все. Он перессал. Прямо через кузов.

* * *

Мы оказались вместе в армии…

И вот раннее утро. Я вернулся первым и лежал в канаве у горной дороги. Всю ночь мы работали в соседней деревне. Днем нам полагалось спать. Основной корпус был далеко за линией фронта. В течение десяти минут должны были вернуться все.

Накануне Черняк нашел заросли дикой конопли и радовался как ребенок. Я запретил рвать. Объяснил, почему это нельзя и вредно. Указал на малое содержание канабиола в дикорастущей форме.

Мои увещевания не помогли. Он набил карманы. Вечером сварил зелье и налил в двухлитровую бутылку из-под пива. Он предлагал всем. Но бойцы не смели нарушить мой приказ.

Разведчики ходят тихо. Подошвы кроссовок нужно перекатывать по внешнему ребру, стопы ставить параллельно, а не чуть в стороны, как все обычные люди делают. Этому быстро научаешься в соответствующей обстановке.

Первым тронул меня за плечо некрупный боец по кличке Жбан. Жестами он показал, что свою миссию выполнил и все прошло удачно. Он свернулся калачиком в развилке корней дикого граната и сразу уснул — это тоже дело привычки.

ЧТОБЫ СРАЗУ УСНУТЬ, НУЖНО ГЛАЗА ПОД ЗАКРЫТЫМИ ВЕКАМИ НАВЕРХ ПОДКАТЫВАТЬ И ТАК ДЕРЖАТЬ. СОН ПРИХОДИТ МГНОВЕННО. НУ, ЕСЛИ ВСЕ ДЕЛАТЬ ПО ИНСТРУКЦИИ.

Вдруг слетел камушек со скалы. Все внимание туда. Сзади Пес: «Повелся, командир?» Глазами показывает: это я, мол, камушек кинул, чтобы войти незаметно… Потом появились радист и пулеметчик. Рюкзаки на них огромные. Ручищи красные. Откуда пришли, не знаю. Секунда — и спят. Все на месте. Время вышло. А Черняка все нет. Десять минут — нет… Двадцать — нет…

ПОДНЯЛ Я ВСЕХ. ГЛАЗАМИ ПОКАЗЫВАЮ: ПРОБЛЕМЫ У НАС. ЕСЛИ ЧЕРНЯКА ВРАГИ ВЗЯЛИ, МЫ ВСЕ МЕРТВЫ. НЕ МОЖЕТ ЧЕЛОВЕК ПОД ПЫТКАМИ МОЛЧАТЬ. ЭТО ТОЛЬКО В КНИЖКАХ БЫВАЕТ. РАСКОЛЕТСЯ ЧЕРНЯК.

Морозец утренний. Солнышко на дорогу выглядывает. Собаки в деревне лают. Собаки — наши враги. Они разные бывают. Те, что лают, присутствие наше выдают. А те, что не лают, приходят перед смертным боем. На дороге скрежет. Будто велосипед едет. Все на боевую позицию. Оружие с предохранителей снято. Радист координаты наши передал и за СВД взялся. Тихо. Слышно, как листок с куста падает — за веточки цепляется. И кровь в ушах стучит. А скрежет все ближе. Из-за поворота фигура человеческая появилась: голова на груди висит, кисти рук расслаблены и на уровне плеч на автомате. Походка нетвердая. Ноги волочит. Глянули в прицелы. Черняк.

Это плохо. Гонят враги Черняка перед собой. А он их прямо к нам ведет. Обработали уже. Показываю — огонь без команды по обстановке. Все ближе Черняк. А за ним — никого. Плохо. Значит, отряд большой у них. Координаторы огня на высотках, поди. Сейчас накроют нас. Входит Валера в нашу располагу и стоит. Спит. Руки на автомате, автомат на шее. На ногах проволока. Много мотков. На концах мотков — мины-растяжки. Это они по дороге скребли, будто велосипед ехал. Кинулся Жбан к Черняку, быстро мины одну за одной разбирает. Десять минут, и все они на одеяле флисовом безопасные лежат.

А враги не пришли. Не было их вовсе. Чудо спасло Черняка. Утром роса была, и все бойки на растяжках приморозило. А Черняк выпил свою бутылку и всю разведку на ногах проспал. Радист дал отмену. И наши скромные молитвы дошли до Бога. Видимо, потому, что без мата были…

* * *

Потом кончилась война.

Черняк вернулся на район. Все пробовал. Только в десять раз больше, чем другие. И случился у него инсульт. В двадцать семь лет. Через год лицо стало ровнее, ногу перестал волочить, рука заработала. Сам задницу вытирает. Но на этом все. Вот что вещества заморские с русским богатырем сделали. Жил быстро и остался молодым.

Пока я эту историю вспоминал, ладони вспотели. Время руки о штаны вытирать.

СИЛА НЕ В МЫШЦАХ, А В ДУХЕ И ИСТИНЕ