Государство-няня

Сами финны так свою систему не называют. Государство всеобщего благосостояния, скандинавский социализм – это другое дело. Но на первый взгляд кажется именно так: государство здесь – няня. Сначала воспитывает, обучает, помогает найти работу, а как только ты встаешь на ноги – отбирает много-много из заработанного и тратит эти деньги для твоего же блага. Все продумано, «все для блага человека, все во имя человека».

Американцам, британцам (которые и используют это выражение «nanny state») такой подход кажется сковывающим, ограничивающим свободы и выбор. Государственная машина, «государство-Левиафан» – эта концепция известна с XVII века. Если кто и критикует Северную Европу, то именно британцы и американцы, в их прессе то и дело встречаются рассказы о том, что «модная Скандинавия» – это не так круто, как кажется (финны не скандинавы, но попадают в ту же компанию на вторых ролях).

Нам финская система понятнее. Большинство финских русских, которых я знаю лично, с которыми сталкиваюсь, которых читаю в Интернете, отзываются с большим одобрением о стране и о том, как в ней все устроено. В России все-таки свой Левиафан, у нас иной опыт общения с государством и поэтому взгляд другой.

Финское государство – не слабое, чиновник не ищет выгоду в плохо работающих институтах и не использует государственную машину в интересах отдельных групп. При этом оно не враг, не грозит дубиной ни гражданину, ни бизнесу. Сильное, но не грозное государство – вот что нам с российским опытом особенно заметно в Финляндии. Государственный чиновник – он тебе не приятель, но и не противник, и нет привычного российского разделения на «мы» и «они». «Ну они дают! Ты посмотри что придумали!» – знакомые нам фразы о властях просто невозможно представить по-фински. Ведь у финнов «они» это продолжение «нас».

Финский чиновник близок к народу, это не то чтобы модно – это естественно (как и по всей Северной Европе). С премьер-министром Финляндии Юрки Катайненом мой сын регулярно сталкивался в одном спортивном центре, а с Александром Стуббом, который сменил Катайнена на посту премьера, мы однажды ехали в лифте из подземной парковки. Жена перекинулась с ним парой слов, я его не узнал.

У президента статус повыше. Нынешний президент Саули Нийнисте проезжал как-то по дороге в центре Хельсинки, а мы шли вдоль нее по тротуару из магазина. Заметили разве что одну машину сопровождения – движение, разумеется, не перекрывали. События с участием президента часто попадают в новости, но никаких постановочных встреч с министрами по телевидению не показывают. Есть уважение к посту, но нет дрожи и пиетета. В начале 2014 года президент Нийнисте посетил ботанический сад в Йоэнсуу и подошел к говорящему попугаю, известному умением произносить не только приличные слова. И при включенных камерах в ответ на президентское «Terve!» попугай выругался: «Vittu!» Да еще повторил это в высшей степени бранное финское слово несколько раз. Работникам пресс-службы, возможно, и досталось от гаранта, но кассет у журналистов никто не отнимал, по поводу оскорбления высшего должностного лица не волновался. Репортаж показали по телевидению, и до сих пор его можно найти на сайте национальной телерадиокомпании ЮЛЕ.

У финской полиции одно время была социальная реклама под лозунгом «Полицейский – твой друг». Так можно сказать не только про сотрудников полиции. «Здесь государство – это друг, тебе не будут угрожать, наоборот, помогут, в чем-то получишь поддержку, может, и денежную. Тебя замучают всякими бумажками, придется заполнять их, бегать по инстанциям, но если ты человек сильный и готов заниматься этим – получишь все, что от государства хочешь», – рассказывает мне Полина Огирчук, студентка, приехавшая в Финляндию учиться.

Финский гражданин и финское государство общаются на равных. «Равенство» – это ключевое понятие для финнов. В известной триаде «свобода, равенство, братство» именно «равенство» для них важнее всего.

Это хорошо видно в сравнении. У финнов точно больше равенства, чем у британцев, где по-прежнему заметна сословная иерархия. В Финляндии больше равенства, чем во Франции и особенно чем в России, где многие – от босса до вахтера – понимают ответственность как возможность показать другим, что вы им не ровня. Финны относятся к ближнему как к равному, как к коллеге или соседу. Это североевропейский подход, нечто похожее я наблюдал у шведов, норвежцев и датчан.

Наглядное свидетельство такого равенства – конечно, налоги. «Я написала в налоговой декларации, что у меня зарплата будет меньше тысячи евро, – рассказывает мне русская студентка, подрабатывающая летом в финском баре. – Если меньше тысячи евро зарплата, то налог вообще ноль». Но меньше тысячи евро согласится получать разве что студентка-иностранка. А дальше – чем выше доход, тем больше процент налога, шкала прогрессивная.

Разрыв между богатыми и бедными финнами невелик, хотя самые-самые, конечно, выделяются. Информация о доходах и налогах всех налогоплательщиков страны есть в открытом доступе. В 2013 году самая большая зарплата в Финляндии была у главы компании Kone (их лифтами и эскалаторами пользуются и в России). Так вот, исполнительный директор концерна Kone Матти Алахухта заработал 4,77 млн евро.

Но спустимся с небес на землю. Финская среднемесячная зарплата в 2013 году составила 3259 евро. Более подробные данные есть по 2012 году: самая маленькая зарплата была в сельском, лесном и рыбном хозяйстве – там получали 1635 евро в месяц. Самыми высокооплачиваемыми были врачи со средней зарплатой 7118 евро в месяц.

Все эти цифры – «грязный» доход до вычета налогов, статистики после выплаты налогов нет. Но принцип понятен: чем больше зарабатываешь, тем больше отдаешь. Например,

– при доходе 13200 евро в год (то есть 1100 в месяц) подоходный налог составит 5 %;

– при доходе 20300 в год (около 1690 в месяц) – налог 14 %;

– при доходе 32 000 в год (около 2660 в месяц) придется заплатить налог в размере 19,3 %;

– а господин Алахухта из заработанных четырех с половиной миллионов отдал налогами примерно половину.

Кроме подоходного налога, физические лица в Финляндии платят пенсионный налог, делают отчисления в фонд безработицы, и еще есть налог церковный (если вы объявляете себя верующим и приписаны к приходу).

Обещать снизить налоги у финских политиков не принято, избиратели публично этого тоже не требуют – мне кажется, у финнов это так же неприлично, как и обсуждать сами доходы. Хотя в приватных разговорах – строго между нами, на своих примерах – многие соглашаются, что хорошо бы платить поменьше.

А теперь пару слов о том, как технически в Финляндии устроена оплата налогов физическим лицом.

Одни налогоплательщики (например, моя жена как штатный сотрудник финского университета) получают на банковский счет уже чистую зарплату – за них налоги платит их работодатель. Другие (например, я как частный предприниматель) получают весь доход «грязными» и должны платить налоги сами.

Я заранее сообщаю в налоговую, сколько рассчитываю получить за год (занятное получается прогнозирование), налоговики прикидывают мою ставку и присылают мне график выплат. В течение года я плачу налоги, сплю спокойно – и в начале следующего, как и все, получаю по почте заполненную декларацию о своих доходах: налоговая инспекция сама считает все персональные расходы и доходы за прошлый год и предлагает гражданину свой вариант. Можно заполнить декларацию по-своему, а можно согласиться с той, что есть, – больше половины финских налогоплательщиков так и делают. Кстати, зря, потому что налоговая знает о гражданах не все – иногда это приятно, а иногда так теряют деньги. Если годовые расходы на поездки из дома на работу и обратно превышают 600 евро, то лишние затраты можно возместить возвратом налогов.

Так или иначе, человек отправляет в налоговую свою декларацию, и через девять месяцев, в конце сентября, он получает еще одно «письмо счастья»: налоговая сообщает окончательный вариант доходов и расходов за прошлый год. Мне, например, в прошлый раз пришло письмо, в котором налоговики сообщили, что несколько сотен я в предыдущем году переплатил – и в начале декабря эти деньги «капнули» мне на счет. Вообще эти первые дни декабря, когда государство возвращает налогоплательщикам переплаченное, – это неофициальный праздник в Финляндии. Он не отмечен в календарях, но все про него знают. Так вот, в декабре 2014 года граждане получили обратно от государства 2,2 миллиарда евро (в среднем каждый из 3,3 млн осчастливленных получил почти 700 евро, так что мои 300 – даже меньше нормы).

Тех, кому, наоборот, нужно доплатить, обычно меньше: народ старается в этой ситуации не оказываться. В том же 2014 году государство потребовало у 778 тысяч человек доплатить 1,1 млрд евро, в среднем выходило почти по полторы тысячи с каждого. Срок дают два месяца – а это как раз время рождественских праздников, кому приятно тратиться не на подарки, а на оплату каких-то прошлогодних налогов! Так однажды не повезло моей жене: пришло это стандартное письмо – и вместо ожидаемого плюса там минус. Доплатите, говорят, еще тысячу евро за прошлый год. Она ахнула, но не сдалась, решила разбираться, кто напутал, и – важная деталь – утрясла все вопросы по телефону. Выяснилось, что и в самом деле это была ошибка (ничего себе у них ошибочки, подумал я).

Государственная бюрократическая машина и раньше работала неплохо, а с компьютеризацией и распространением Интернета система стала особенно прозрачной. Малочисленность населения дает только плюс: спрятаться невозможно, все на виду – и буквально, и виртуально. Базы данных банковских клиентов открывают для налоговиков по первому запросу; вклады, страховки, данные кредитной карты, переводы денег за рубеж – все это легко проверяется.

Бессмысленно пытаться скрыться, переехав в другой город, ведь многие данные о людях и компаниях остаются в открытом доступе по всей стране, и в любом случае на новом месте ты будешь в общей электронной базе – это и есть ощущение одной корпорации, которая живет общим делом.

Знакомые брали интервью у бывшего преступника, который вышел на свободу с чистой совестью и к тому же стал помогать оступившимся вернуться к нормальной жизни. «Мы все вместе, – рассказывал он. – Украсть из бюджета, из налогов – это украсть у своих». Казнокрадство не то чтобы сведено к нулю, но считается крысятничеством – стоит ли удивляться тому, что в мировом антикоррупционном рейтинге Финляндия давно занимает одно из первых мест. В отчете Transparency International 2014 года Финляндия идет под номером три (номер один – Дания, последние номера 174–175 – Сомали и Северная Корея, Россия – 136).

Итак, прозрачность и доверие, равенство перед законом и доступность государства для граждан, равные права и равные возможности, но это не все. Бросается в глаза, что финны считают богатство неприличным. Эти взгляды популярны во многих странах, но тут они особенно заметны, возможно, накладываясь на местную традицию общей сдержанности. «Заработать миллиард нельзя, – переводит мне финскую философию Константин Ранкс, латвийский журналист, живущий и платящий налоги в Финляндии. – Это очень важный момент. В России считают, что я заработал бабло, поднял денег. А в Финляндии считают: это не заработанные деньги. Допустим, тебе повезло купить акции по дешевке, потом ситуация изменилась, акции растут в цене – и ты, получается, богатеешь. Но ты не заработал эти деньги».

Люди с доходом значительно выше среднего платят в Финляндии и 40 %, и 50 % подоходного налога. Считать деньги в чужом кармане – дело вроде неприличное, но считать, как они из чужого кармана уходят, – другое дело, и тут не могу не вспомнить, как в Финляндии высчитывают дорожные штрафы. Страна славится несколькими рекордными выплатами нарушителей: в 2000 году интернет-бизнесмен Аякко Рютсола заплатил штраф в 80 тысяч евро за превышение скорости, а в 2001 году топ-менеджер Nokia Пекка Ала-Пиетиля отдал 35 тысяч евро за проезд на красный. Не в руки, конечно, отдал. Оплатил квитанцию в банке, как и все.

Через несколько лет после тех рекордных выплат, в 2005 году, мы снимали один репортаж на востоке Финляндии, и наш продюсер Ваня, не заметив городского ограничения в 40 км/ч, сел в машину и сходу разогнался до 68 км/ч. Самое неприятное, что полицейская машина стояла на этой же улице и остановили нас мгновенно. Ваня неважно говорил по-английски, и я ему переводил, что давало нам возможность для маневра.

– Вы превысили скорость, – вежливо сообщили полицейские.

– Понятно, извините.

– Надо заплатить штраф, – продолжали они.

– Окей.

– Сколько зарабатывает ваш водитель? – спросили у меня.

Тут мы задумались. Сказать слишком мало – не поверят. Сказать очень много – а как это повлияет на штраф? Про прямую зависимость мы не знали, но догадывались. А если свяжутся с посольством и будут проверять? Затягивать было неприлично, и мы наконец сошлись с Ваней на тысяче долларов. Полицейские тоже о чем-то посоветовались и выписали квитанцию, которую нужно было оплатить в банке. Разумеется, банки были в выходные закрыты, и мы потом бегали по аэропорту в поисках открытого отделения. Таки нашли. Штраф был на 100 долларов, то есть десятая часть заявленной зарплаты.

А вот еще пример равенства: жилье. Его в Финляндии, разумеется, можно купить, но его же дают и бесплатно, как в Советском Союзе, – тем, кто в нем нуждается. Личного опыта тут никакого, но пара примеров перед глазами. Точно так же, как Израиль содействует приезду в страну евреев и как Германия после развала СССР разрешила въезд российских немцев, Финляндия в 1990-е годы разрешила всем ингерманландцам из России вернуться в Финляндию. И вот мои знакомые, жители Санкт-Петербурга, подали в консульство документы на переезд и указали, что семья у них – четыре человека и они хотели бы получить четырехкомнатную квартиру, причем именно в городе Эспоо. Такую свободную жилплощадь власти в Эспоо найти не могли, и питерская семья ждала – год, два, пять, семь лет. Дети за это время выросли, и спустя почти десять лет старшего ребенка из заявки вычеркнули – он поступил в вуз, и было понятно, что все вместе они не переедут. Как только речь зашла о трехкомнатной квартире, заявку на переезд удовлетворили в течение года и семья переехала в Эспоо. Приехали они на своей машине (дорога не дальняя), в городе их встретила работник социальной службы, и они вместе добрались в предоставленную квартиру площадью 82 квадратных метра. Квартира из государственного фонда, не новостройка, но в приличном состоянии. Соцработник передала новым жильцам ключи – и первую же ночь они ночевали в квартире, не находящейся в частной собственности, но все же в своей.

Государство приняло новых жителей, только когда смогло обеспечить их жильем в соответствии со здешними нормами, – вот такое равенство. Семья уже 14 лет живет в этой квартире, платит за нее 900 евро в месяц плюс немаленькие коммунальные платежи (об этих вещах подробнее будет в главе «Жилье»).

Другой пример. Семья переехала в Финляндию из России, муж был бизнесменом, жена сидела дома с ребенком. Отношения разладились, муж чувствовал себя главным: он кормилец, что они без него будут делать! Но жена взяла себя в руки, пошла в социальную службу, объяснила ситуацию, показала ребенка – и соцработники помогли ей получить квартиру, самой, уже без мужа, с которым она развелась. Тот очень возмущался: как иммигрантка может получить государственное жилье в красивом современном доме, с неплохим метражом и сауной прямо в квартире? А потому что равенство: нужно помочь людям создать достойные условия, в том числе, чтобы не возникало социальной напряженности или чтобы эту напряженность снять.

Живя на пособии, человек платит за государственное жилье не полную сумму, но все же платит. «Это социальная справедливость, – объясняют мне. – Это вопрос этики. Ты получаешь маленькие деньги, но все же получаешь – значит, должен платить. Все равны, все платят».

Насколько прочна такая система? Серьезный экономический кризис в Финляндии случился в начале девяностых годов, и последние почти двадцать лет дела у финнов идут неплохо. Примеры с пособиями и жильем – они из этого, экономически успешного времени. В 2013 году на жилищные пособия нуждающимся финнам государство выделило 633 миллиона евро.

Осенью 2012 года я был на съемках в городке Сало, где закрылось несколько цехов на заводе компании Nokia. Город с населением в 55 тысяч человек потерял налоги (ежегодные 50 миллионов евро), а работы лишились тысяча человек – это было потрясение года на финском рынке труда, все только про несчастное Сало и говорили. В городском бизнес-центре координатор проектов жаловался мне на невиданный кризис:

«– Я думаю, в ближайшем будущем ситуация у нас станет еще хуже.

– А как именно? Что будет хуже? Ну что, людям есть будет нечего?

– Ну нет! Но, например, если решишь продавать дом, покупателя нужно будет искать намного дольше.»[3]

Вот такой был кризис по-фински образца 2012 года. Пока работали, люди отдавали налогами треть своего дохода, а то и больше. Потом они потеряли работу, причем совершенно не по своей вине: компания просто перенесла производство из Финляндии в другую страну, пытаясь спасти бизнес. И новые безработные стали получать пособия размером до 60 % от своей последней зарплаты. Так, правда, продолжается не вечно: если безработный остается безработным и не соглашается на варианты, предложенные биржей труда, пособие уменьшается – чтоб не сидели на «социале» без забот.

Конечно, здесь есть бедные. Свои, финские, а не только приезжие с юга Евросоюза или из России. Как и повсюду в мире, в Финляндии организована бесплатная раздача еды для тех, у кого совсем туго с деньгами, кто давно «на дне». В очереди за бесплатной едой сейчас каждую неделю по стране выстраивается 20 тысяч человек (и раздает еду уже не государство-няня, а церковь и благотворительные организации – как в фильме Аки Каурисмяки «Человек без прошлого»). Что за люди приходят за куском хлеба? Немолодые, без высшего образования, живущие в государственном, а не в своем жилье, давно получающие пособие или работающие, но за гроши. Нам их доход может показаться и немаленьким, но цены-то финские.

Во время съемок в бизнес-центре Сало я встретил человека, говорившего по-русски, и отправился с ним в город.

«– Те области, в которых больше всего рабочих мест открыто, на них нужно переучиваться – например, уход за пенсионерами.

– А это выгоднее, чем работать на заводе по сборке телефонов?

– Ну да, там зарплаты повыше.»[4]

Это мне говорил Артур Ломарайнен – он был одним из тех, кто потерял работу на заводе Nokia. Мы с ним ходили по местному супермаркету с тележкой. На безработного он был мало похож: продукты набирал как и прежде, одет был совершенно по погоде, рассказывал, что переквалифицироваться в сиделку не хочет, что каждый день начинает с рассылки резюме, и только признался, что традиционную поездку на зимний отдых все-таки отменил.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.