Пинай его, суку, в живот!

После завтрака на мерзлой траве у нас короткий переход от высокогорных озер на реку Ороктой (котловина с тропами диких зверей), куда мы прибываем уже к обеду и встаем там лагерем. День опять выдается солнечный и жаркий. Тропа поначалу бежит красивым лесом от озера Тожонкуль вверх на невысокий перевал. За перевалом дорога устремляется вниз правым берегом Ороктоя, порой сбегая к самой речке, прямо по которой мы то и дело едем, поднимая брызги копытами коней. Речка Ороктой мелкая, чистая, каменистая.

Второму Славиному коню (бывшему Маратову чемпиону) между тем становится час от часу все хуже и хуже. Он едва держится на ногах. Несчастный плетется далеко позади нашей группы, испуская громкие стоны. На все предложения проводников подгонять и лупить его Слава отвечает отказом – Слава любит и жалеет животных, тем более больных и слабых. Наш Слава – гуманист.

И вдруг с конем и сидящим на нем Славой случается что-то невообразимое. Когда мы вновь едем по мелкой речке, по ее каменистому дну, и справа нас прижимает скала, а слева по самому речному руслу густо растут деревья, меж которых мы петляем, задирая ноги, чтобы не намочить ботинок, Славин конь внезапно ложится. Прямо посреди мелководного Ороктоя.

Вы спросите, конечно, как это так – конь ложится? Зачем ему вообще может понадобиться ложиться и как это конь может взять и лечь под всадником? А вот так – именно что ложится Он внезапно подгибает разом передние и задние ноги и удобно укладывается своим большим круглым пузом прямо в речку, меж больших гладких валунов, в воду, взбаламученную нашей кавалькадой. Славины ноги моментально погружаются в мутную воду, по самые колени. Сам Слава сидит при этом неподвижно в седле, выпучив глаза от изумления. Он даже бросил повод, до такой степени он ошеломлен происшествием! Вода речки, пузырясь, заливается в кожаные сумины по лошадиным бокам – в те самые сумины, в которых едут наши сухие вещи и продукты.

Мы все потрясены этим невиданным зрелищем и встали на речке как вкопанные, кто и где в этот момент оказался, мы буквально остолбенели от увиденного. Всякое мы повидали из происшествий с лошадьми, но такого дива – никогда! Чтобы конь! Лег! Под седоком! Прямо на ходу! Да это же просто невиданное дело! Слава, как и все мы, совершенно ошарашен и глупо сидит в седле, рассматривая, как по его ногам течет и затекает в его сапоги речка. И только его конь выглядит вполне довольным – право, хорошо вот так лежать в прохладной чистой речке, в жаркий-то день! Речка моет брюхо, смывает с боков грязь и мух, работать не надо, красота!

Первым очнулся Марат. Он соскакивает с коня и стремглав бежит к Славе.

– Пинай его, суку, в живот! Пинааай! – кричит он Славе.

– Вот еще! Я не бью животных! – возмущенно и обиженно отвечает Слава и медленно выползает из седла на берег. Из его сапог вытекает грязная вода, на голове съехала вбок дурацкая голубая панамка с желтыми цветочками.

При этом его конь продолжает вальяжно возлегать в прохладной речной ванне. Он только тревожно стрижет ушами, видя бегущего к нему с громким матом молодого проводника. И не напрасно.

Марат подлетает к обнаглевшему хвостатому купальщику и, действительно, прямо с разбега пару раз сильно пинает его сапогом точно в живот – не увеча, но зло и решительно. Конь резво вскакивает из речки и трясет боками и мокрым хвостом, обливая Марата и Славу водой и грязью. Марат бранится и волочит на веревке наглого мерина за собой на берег. Весь наш строй нарушен, проходит время, пока все снова поправлено и подвязано, пока Слава забирается обратно в седло и мы можем продолжить путь.

Однако не проходит и получаса, как все повторяется. На этот раз Славин конь ложится под ним прямо посреди дороги, на поляне, и нагло лежит, тряся хитрой мордой с целью отгона мух. Тут уже Слава слезает с седла и сам нелепо тянет жуликоватую морду за веревку, силясь поднять падучего партнера. Тот нехотя и недовольно встает. Так они и мучаются дальше всю дорогу. Можете вообразить – какова была наша скорость передвижения!

С грехом пополам мы добираемся до места новой стоянки, спустившись на широкую поляну у реки с высокого травянистого косогора. Стоит тихий жаркий летний день, солнце в самом зените. Журчит на краю поляны речка, прозрачная и теплая. Высокая трава усыпана цветами, воздух пахнет медом. Мы с удовольствием обнаруживаем, что вся эта огромная поляна сплошь покрыта спелой земляникой. Куда ни ступи, куда ни протяни ладонь – всюду алеет душистая спелая ягода. Даже у коней все их черные губы скоро измазаны красной земляникой. Днища наших палаток также раскрашены земляникой в багряное и вкусно пахнут ею же.

По траве скачут бесчисленные зеленые кузнечики, весь воздух шумит их звоном и стрекотом. Кузнечики забираются в палатки, скачут по веревкам, сидят и чешутся у нас на головах. Жужжат, собирая пыльцу с цветов, пчелы и шмели. Мы разложили на траве разноцветные коврики и разлеглись загорать. Как это удобно – лежишь на горячем коврике, на солнцепеке, и тут же поедаешь сладкую землянику, стоит только протянуть за ней руку!

Я валяюсь таким же точно манером, закусываю чай земляникой и от нечего делать уговариваю Катю и Алину искупаться в речке, как мы все уже успели сделать.

– Что ж вы такие дурные, красавицы? Жара, солнце, речка чистая! Теплая! Что ж вы не идете купаться?

– Да ну-у-у! Холодная!!! – жеманятся нежные городские барышни Катя и Алина.

Земляничные поляны Алтая (рисунок Д. Запылихина, 2016 г.)

Все предыдущие дни они решительно отказывались мыться в ледяных и чистых горных речках и озерах, грея себе отдельно теплую воду в котелках на костре. И лишая себя тем самым одного из лучших в горах удовольствий. Представьте только – позади у вас длинный утомительный переход, все тело ломит от усталости, глаза воспалены, ноги болят и едва сгибаются в ноющих одеревенелых коленях. И вот тогда ты идешь на берег стремительной, прозрачной, ледяной речки, раздеваешься донага и во весь дух бросаешься в быструю прозрачную воду. Чтобы не унесло быстрым и сильным течением, ты ложишься животом на разноцветную гальку на дне, за большим камнем, в естественную глубокую ванну. Ах! Ни с чем не сравнимое ощущение! Холод, чистота, бодрость, восторг! – вся усталость отлетает вмиг, обостряются все чувства, через секунду ты выскакиваешь из ледяной воды на берег, бодрый и полный сил, и хоть сейчас готов снова пуститься в путь!

Наконец, под наши настойчивые уговоры, Алина и Катя решаются. Они идут к горной речке Ороктой босиком по свежей траве, горящей на жарком солнце, и встают в нерешительности у кромки воды. Девушки долго пробуют воду пальчиками ног с накрашенными ногтями и шушукаются. Наконец более решительная Катя вступает в речку, понемногу забирается в нее по шею и, к нашему удивлению, не визжит и не выскакивает обратно, а, напротив, с удовольствием возится там. Только торчит из воды ее аккуратно забранная шпильками головка. Катиному примеру следует и Алина. И также, к нашему удивлению, надолго застревает в речке. С того дня Катю и Алину было не оттащить от воды. Они радостно бежали в самые ледяные речки, в самые студеные озера – поняли наконец, какое это истинное удовольствие.

После купания затевается готовка обеда. Алина сидит на корточках на берегу речки и чистит картошку. Она случайно роняет в речку ножик, после чего какое-то время шарит рукой по дну, пока не вытаскивает ножик из воды.

– Хи-хи, – смущается своей неловкости Алина и шлет нам от речки очаровательную улыбку.

В это же самое время Катя случайно опрокидывает в костер почти уже закипевший котелок с водой. Хорошо еще, что в котелке была лишь вода, а не готовый суп. Вода заливает огонь и горячие угли, от костра слышится шипение и поднимается белый пар.

– Ой! – сначала испуганно восклицает Катя, а потом принимается заливисто смеяться сама над собой.

Я сижу у костра и наблюдаю за всем этим.

– Девушки, а вы знаете теорию двух главных женских реакций? – спрашиваю я у Кати и Алины.

– Нет, а какие это две главные реакции?

– Ну вот как раз ваши и есть главные: ой и хи-хи

– Поясни, не понимаем.

– Ну вот Алина уронила ножик в речку. Это мелкое происшествие, поэтому реакция Алинина была только – хи-хи. А ты, Катя, взяла и котелок с кипятком в костер свалила. А могла ведь еще и сама кипятком обвариться. Это уже серьезное дело, поэтому и реакция твоя была другая – ой.

Катя соображает от поправленного костра:

– То есть если женщина по-мелкому затупила, то реакция у нее – хи-хи, а если по-крупному, например машину разбила или дом запалила, то ой?

– Ну да, вроде того.

– И больше нет никаких основных реакций?

– Больше нет. Все реакции сводятся или к ой, или к хи-хи.

Катя и Алина хохочут над моей смешной наукой.

– А у мужчин сколько тогда главных реакций? – интересуется Алина.

– А вот у мужчин только одна.

– Какая же?

– Что по ерунде, что по серьезному случаю всегда одна реакция – вот же б ля… – отвечаю я.

Все дружно смеются.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.